— Ты бы лучше последил за этой женщиной! — завопил он, немного отдышавшись.

Роган вытер рот рукавом.

— Похоже, она сама способна о себе позаботиться.

Лайана в жизни еще не была так горда собой. Она выдержала!

— Но мне не понравится, если ты поднимешь руку на мою жену, — продолжал Роган.

Северн встал, отряхивая сажу с одежды, которая всего несколько минут назад была совершенно чистой (Лайана велела служанкам стирать его одежду).

— Держись подальше от Ио, — пробормотал он, яростно глядя на Лайану, прежде чем выйти из зала.

Лайана втайне торжествовала. У этих Перегринов имеются собственные правила поведения, но она начинает их понимать. И самое главное, Роган ее защитил! Правда, не от злобных слов, но от нападения Северна.

Улыбаясь не только губами, но и всем сердцем, она уселась за стол.

— Еще горошка, Заред? — спросила она.

— Чистого горошка? — с притворным испугом спросил Заред. — Именно такой, какой я люблю? Чистый, какими я люблю свою одежду, и комнату, и крестьян, и рыцарей, и своих братьев?

Лайана рассмеялась, взглянула на мужа, и этот милый, чудесный человек подмигнул ей!

Ночью Роган держал ее в своих объятиях, целовал и нежно любил. Все, что волновало его, казалось, разрешилось само.

После он не отвернулся, а так и заснул рядом с ней. И Лайана долго прислушивалась к его тихому медленному дыханию.

— Иоланта — не Леди, — сонно пробормотала она.

— Какая леди? — буркнул он.

— Леди, которая живет над соларом, которая рассказала мне о Жанне Говард. Она не Иоланта. Так кто же она такая?

— До твоего прихода никто не жил над соларом.

— Но…

— Прекрати болтать и спи, иначе отдам тебя Северну.

— Правда? — с фальшивым оживлением спросила Лайана. — Он ужасно красив. Может…

— Вот я все расскажу Иоланте.

— Я сплю, — быстро ответила Лайана. Лучше уж оказаться лицом к лицу с Северном, чем с грозной Иолантой.

Но, засыпая, она все еще гадала, кто такая Леди.

Глава 14

Наутро в замок прибыла Габи с детьми, и наконец Лайане было с кем поговорить. Кроме того, Габи рассказала Лайане о ссоре Рогана и Северна из-за Бодуина.

— Но мой муж защищал меня? — тихо спросила Лайана.

— О да, миледи. Он велел лорду Северну заткнуться, а лорд Северн сделал все возможное, чтобы заставить моего Бодуина убраться в деревню. Но мой Бодуин никогда не сдастся.

— Нет, — обреченно вздохнула Лайана. — Перегрины никогда не сдаются, не отступают. И даже не смягчаются.

— Это не так миледи, — возразила Габи. — За последнее время лорд Роган очень изменился. Вчера вы переходили мост, а лорд Роган перестал орать на одного из рыцарей и стал наблюдать за вами. Правда-правда!

Слова Габи были бальзамом для Лайаны.

— И он защищал меня перед своим братом?

— О да, миледи.

Лайана не могла наслушаться.

Временами казалось, что она совсем не имеет влияния на Рогана, что он остается тем же человеком, который никак не может запомнить ее имя. Но теперь он помнил. Только сегодня утром он обнял ее, целовал и прошептал ее имя на ухо.

Даже через три недели после приезда Бодуина и Габи Роган и Северн так и не помирились. Наоборот, пропасть между ними с каждой минутой становилась все шире. Они дошли до того, что почти не разговаривали. Лайана пыталась успокоить Рогана, но ничего не вышло. Зато в постели он льнул к ней. Иногда ей казалось, что он хочет получить от нее всю ту ласку, которой был лишен в детстве.

Вечерами, после ужина, иногда он поднимался с ней в солар и слушал, как одна из ее дам играет на лютне и поет. Она стала учить его игре в шахматы, и Роган, поняв, что эта игра основана на почти военной стратегии, довольно быстро усвоил основные правила. Заред часто сидел рядом с ними, и Лайана с удовольствием наблюдала, как он держит моток пряжи, который сматывала в клубки какая-нибудь женщина. Однажды вечером Роган сидел на подоконнике, а Заред устроился рядом на полу. Лайана увидела, как Роган протянул руку и погладил мальчика по голове. Тот улыбнулся и ответил таким обожающим взглядом, что у Лайаны замерло сердце.

С каждым днем ее любовь к мужу становилась сильнее и глубже. Она с самого начала поняла, что люди видят только внешнюю его сторону, а на самом деле в нем кроется много доброты.

Но увидеть это было сложно. Иногда они ссорились так, что крыша, казалось, вот-вот обвалится. Роган отказывался верить, что Лайана годится для чего-то, кроме постельных удовольствий, управления слугами, уборки замка и готовки. Однако сколько бы она ни доказывала ему иное, он не признавал ни ее ума, ни деловых качеств и никогда не извлекал уроков из того, что она делала.

И хотя она прошла его испытание и позже он даже шутил насчет этого, все же пришлось долго добиваться, чтобы он позволил ей помогать судить крестьянские тяжбы. Она напоминала, что обличила воров, но это ничего не меняло. Он решил, что судья из нее никакой, и ни логика, ни здравый смысл на него не действовали.

Тогда Лайана разрыдалась. Роган был не из тех мужчин, которые не выносят женских слез, но терпеть не мог, когда она была мрачной и не желала улыбнуться. Он, похоже, считал, что ее обязанность — всегда быть счастливой и жизнерадостной. Полтора дня Лайана бродила как тень, пока он не смягчился и не разрешил ей сидеть рядом, когда он судит крестьян. Она бросилась ему на шею, поцеловала и… и даже стала щекотать.

Северн вошел в парадный зал как раз в тот момент, когда они катались по полу. Эннен Лайаны сбился, волосы разметались, однако она продолжала щекотать мужа, вызывая все новые взрывы беспомощного хохота. Но ярость Северна немедленно отрезвила обоих.

Северн. Лайана до сих пор поражалась, что деверь способен причинить ей столько горя. Сначала он вроде был на ее стороне. Но когда изменился Роган, Северн тоже стал другим. Теперь он, кажется, ненавидел ее и делал все возможное, чтобы восстановить Рогана против жены. Правда, Роган никогда не говорил Лайане о том, что происходит. Однако Габи всегда и все знала. На ристалище Северн постоянно издевался над братом, утверждая, что тот цепляется за женскую юбку.

И чем больше слышала Лайана о проделках Северна, тем больше заботы и любви обрушивала на мужа. Вечерами она видела, как он расстроен, как терзается неладами в семье, как спорит с собой, стоит ли подняться в солар или удалиться в свою комнату для размышлений.

Эта комната стала причиной их второго скандала. После того как он провел в ней две ночи подряд, Лайана отправилась туда. Она не постучала, не попросила разрешения войти, просто переступила порог, чувствуя, как бешено колотится сердце. Он наорал на нее. Рвал и метал, но во взгляде было что-то подсказавшее ей, что на самом деле он не так уж и рассержен ее вторжением.

— Что это? — спросила она, показывая на стопку бумаг.

Он долго отказывался, но все же показал ей свои эскизы. Лайана ничего не понимала в боевых машинах, однако разбиралась в крестьянских орудиях, а эта конструкция не слишком от них отличалась. Она сумела сделать несколько дельных предложений.

Вечер прошел чудесно: только они вдвоем в маленькой комнатке, согнувшись над бумагами. Несколько раз Роган спрашивал:

— Тебе нравится? Вот так лучше? Да, ты права, это, кажется, может сработать?

И, как всегда, вечер испортил Северн. Распахнул полуоткрытую дверь и встал на пороге, во все глаза уставясь на супругов.

— Я слышал, что она здесь, — тихо сказал он, — но не поверил. Эта комната была священной для Роуленда и нашего отца. А теперь ты впустил сюда женщину! И ради чего? — Он кивнул на эскизы. — Чтобы она объяснила, как строить боевую машину? Или в тебе ничего не осталось от мужчины?

Лайана со злорадным удовольствием заметила, что, уходя, Северн яростно чешется: должно быть, в его одежде опять кишат блохи и вши. Хоть бы заели его заживо!

— Роган… — начала она, оборачиваясь к мужу.